Александр Николаевич УЖАНКОВ закончил в 1980 г. русское отделение филологического факультета Львовского государственного университета им. И.Франко. Работал корреспондентом газеты “Комсомольская правда”, редактором в журнале “Октябрь”, старшим редактором в издательстве “Советский писатель” СП СССР. Член Союза журналистов СССР. Принимал участие в создании и был первым Генеральным директором специализированного издательско-торгового предприятия “Наследие”, созданного по распоряжению Совмина СССР при Академии наук СССР. В 1990 г. перешел на работу старшим научным сотрудником отдела древнерусской литературы Института мировой литературы им. М. Горького АН СССР. Был инициатором создания и первым исполнительным директором “Общества исследователей Древней Руси” при ИМЛИ РАН. С 1992 г. на преподавательской работе (МГЛУ, ГАСК, СДС и др.). Специалист в области литературы, истории и философии Древней Руси.
Ему принадлежат исследования по новой датировке “Слова о Законе и Благодати”, “Жития Феодосия Печерского”, “Чтения о Борисе и Глебе”, “Сказания о Борисе и Глебе”, “Слова о полку Игореве”, “Слова о погибели Русской земли”, “Повести о житии Александра Невского”, “Летописца Даниила Галицкого” и др.
Он предложил новую концепцию осмысления древнерусского летописания, связав ее с эсхатологическими представлениями русских средневековых книжников; обнаружил следы влияния библейской “Книги пророка Иеремии” на “Слово о полку Игореве”; по-новому интерпретировал “Повесть о Петре и Февронии Муромских”; исследовал эволюцию изображения природы в древнерусской словесности; историю жанра древнерусской повести и т.д. Разработал теорию стадиального развития русской литературы ХI – первой трети ХVIII века и теорию литературных формаций Древней Руси Автор более ста работ по теории и истории древнерусской словесности.
Александр Николаевич УЖАНКОВ: интервью
Александр Николаевич УЖАНКОВ (род. 1955) - доктор филологических наук, кандидат культурологии. Теоретик и историк русской литературы и культуры. Профессор Московского государственного лингвистического университета (МГЛУ), Литературного института им. А.М. Горького, Сретенской духовной семинарии. Проректор по научной работе Литературного института им. А.М. Горького. Член Союза писателей России: Видео .
- Александр Николаевич, в Сретенской духовной семинарии вы преподаете с самого ее основания. Расскажите, пожалуйста, о первых годах семинарии. - В жизни человека не бывает случайностей. Небольшой жизненный эпизод спустя время осмысливается как предсказание будущего. Как-то однажды, еще задолго до открытия семинарии, я зашел за своим племянником в школу, которая находится рядом со Сретенской обителью. Поскольку уроки еще не закончились, я прошелся по территории монастыря. Время было атеистическим, старинный храм Владимирской иконы Божией Матери был закрыт, но я знал, что в нем находится удивительный деревянный резной крест – высочайший памятник деревянного искусства. Оставалось только сожалеть, что такой шедевр сокрыт от людей, а храм не доступен для молитвы. Тогда, конечно, я и предположить не мог, что спустя 20 лет со службы в этом самом храме начнется моя преподавательская деятельность в Сретенской семинарии.
Читать лекции по русской литературе в семинарии меня пригласил мой коллега профессор А.М. Камчатнов. Летом 1999 года под руководством наместника монастыря архимандрита Тихона создавался учебный план тогда еще Сретенского высшего православного училища. Нужно было разработать и программу по истории русской литературы XI–XX веков.
С интересом взялся за составление программы курса литературы для православного вуза. Ведь если смотреть на русскую литературу только со светских позиций – как на художественные сочинения, то мы очень многое не увидим. Прежде всего, мы не увидим духовный смысл древнерусской словесности. А он был когда-то определяющим. И, конечно же, в таких учебных заведениях, как Московская духовная семинария, Московская духовная академия или Сретенское высшее православное училище, можно и нужно было говорить об истинной сути древнерусской словесности, да и всей русской литературы в целом, о ее духовной составляющей, о тех идеях, которые заложены в словесных произведениях. К тому времени у меня уже был накоплен определенный опыт преподавания: я читал несколько авторских курсов в Московском государственном лингвистическом университете (МГЛУ, бывшем Институте иностранных языков им. М.Тореза) и в Государственной академии славянской культуры (ГАСК).
- Помните ли вы вашу первую лекцию в Сретенской семинарии? Какие были впечатления?
- Конечно. В первый день первого учебного года, утром, перед началом занятий, мы собрались в монастырском храме. Была литургия, затем отец Тихон благословил весь преподавательский состав и семинаристов, пожелав успехов в новом делании. Он поинтересовался, кто будет читать первую лекцию. Оказалось, что с лекции по древнерусской словесности начинался учебный процесс в СДС.
Самое сильное впечатление за все годы моего преподавания – это встреча с непривычными для меня студентами: ведь я, светский человек, пришел в монастырь читать лекции монахам. Впервые войдя в семинарскую аудиторию, я увидел особых слушателей. Некоторые были даже старше меня по возрасту, большинство – с жизненным и духовным опытом. Многие уже имели высшее образование, были даже кандидаты наук! И у меня возникал естественный вопрос: чему же их можно научить?
Образование – это восстановление образа Божия. Конечно, древнерусские творения особенно этому способствуют. Однако нужно было так преподавать этот предмет, чтобы вместе, сообща находить то, что нам всем шло бы на пользу. Главный посыл был в том, что мы обучались учиться. Мы – трудились. Были трудниками слова, точнее – со-трудниками. Я учил живому русскому слову и учился сам, и это было важно для меня, потому что я тоже мог кое-что позаимствовать у своих учеников-монахов. К тому же, само по себе преподавание в семинарии, сама монастырская среда ко многому обязывают. Мне всегда нравилось, что в духовных школах каждая лекция начинается с молитвы. Древнерусские творения писались монахами по благодати, поэтому и читать их, и постигать их духовный смысл можно тоже только по благодати. Когда с молитвенного стояния начинается занятие, то оно совершенно по-другому и проходит, чем в любом светском вузе. Возникает та благодатная почва, на которую падают слова духовных писателей.
- Александр Николаевич, одно время вы занимали пост первого проректора семинарии, отвечающего за научную деятельность семинарии и учебный процесс. Расскажите об этом периоде вашей деятельности.
- Предложение стать проректором училища было тогда для меня неожиданным, поскольку в ту пору я был деканом филологического факультета и проректором по науке ГАСК и эти должности не покинул. Почему отец Тихон сделал это предложение? Наверное, потому, что нужно было выстраивать учебный процесс и структурировать семинарию. Нужно было создавать кафедры по дисциплинам, организовать работу самих кафедр, создать учебную часть, курирующую учебный процесс. Этой организационной работой я и занялся. Очень мне тогда помог отец Амвросий (Ермаков), за что я ему искренне признателен. Отец Амвросий был проректором СДС, потом его рукоположили в епископы. И сейчас семинария функционирует по заложенной тогда модели.
В то время, когда я пребывал здесь проректором, не столько стояла задача привлечь компетентных преподавателей: философов, историков, богословов, лингвистов и т.д., сколько организовывать и направлять их работу. Костяк преподавателей был привлечен из МДА, МГУ, других ведущих московских вузов. Уровень преподавания был задан довольно высокий: стараниями отца Тихона в Сретенском высшем православном училище собрались лучшие профессорские силы Москвы: профессора А.А. Волков, Г.Г. Майоров, А.М. Камчатнов, А.И. Сидоров, А.Ф. Смирнов и другие. Периодически читали лекции академик И.Р. Шафаревич, профессора Н.А. Нарочницкая, Н.С. Леонов, А.И. Осипов.
- Как бы вы оценили уровень защищаемых в семинарии дипломных работ, степень их серьезности и сложность защиты?
- Уровень дипломных работ первого выпуска был довольно высок. Это были глубокие, можно сказать, основательные научно-богословские сочинения. Как показывает опыт, результат итоговой работы студента зависит не только от качества преподавания и научного руководства, но и от самих студентов, от их подхода к дипломному сочинению. И в дальнейшем уровень тех работ, что мне пришлось рецензировать, в целом оказывался достаточно высоким.
- Александр Николаевич, вы преподаете в нескольких светских вузах, читая тот же курс, что и в семинарии. Расставляете ли вы какие-либо отдельные акценты при подаче материала для светской аудитории и аудитории духовной школы?
- Конечно, хотя курсы похожие. Я сейчас продолжаю преподавать и в МГЛУ, и в Литературном институте им. А.М. Горького, и в Академии живописи, ваяния и зодчества. В конечном итоге направленность лекций зависит от слушателей, которым их читаешь. Если в светских вузах упор делается на научный аспект подачи материала, на исследования формы и жанра, на поэтику произведений и, прежде всего, рассматривается художественная сторона сочинений, то в семинарии можно больше внимания уделять духовной составляющей. Изучать собственно то, чего ради и писалось произведение.
Программы высшего образования заданы стандартами государственного образования, и преподаватели не должны выходить за рамки этих стандартов. В семинарии же есть возможность читать авторский курс, естественно, с привязкой к общепринятой программе, но при этом делать упор на более скрупулезное рассмотрение вопросов, интересующих семинаристов. Большинство из них выйдут отсюда священнослужителями, и к ним будут обращаться с вопросами о тех или иных произведениях художественной литературы. И мне надлежит вооружить их методикой анализа текста, рассмотрев в учебном процессе возможный максимум произведений.
- А можно ли сравнивать ваш курс, читаемый в семинарии, с агиографией как дисциплиной, занимающейся изучением житий святых, богословскими и историко-церковными аспектами святости?
- Можно, и при этом нужно исходить из православного понимания древнерусской словесности. В светских вузах этот курс обычно называется историей древнерусской литературы, тем самым как бы подчеркивается ее светскость; делается упор на термине литература, на художественном вымысле, на субъективном видении автора. В творении словом в Древней Руси подразумевалось сотворчество с Богом. Подавляющее большинство древнерусских авторов были монахами, многие из них позднее причислены к лику святых, начиная со святителя Илариона Киевского, автора «Слова о законе и благодати». И преподобный Нестор – первый агиограф, написавший жития святых князей Бориса и Глеба и преподобного Феодосия Печерского, один из родоначальников летописания – составитель знаменитой «Повести временных лет», и сам преподобный Феодосий – автор слов и поучений, и даже князь Владимир Мономах – автор «Поучения к детям», и многие другие внесены в синодик православных святых.
Древнерусскую словесность следовало бы изучать как нашу святоотеческую литературу, как мы изучаем творения святых отцов Церкви. Здесь нельзя ограничиваться только теми приемами, которые используются при исследовании светской художественной литературы. Духовные творения писались по послушанию, но желание сотворить что-то полезное для души читателя тоже присутствовало. Вот почему, на мой взгляд, на агиографию и на древнерусскую словесность следует смотреть как на боговдохновенные книги. То есть все жанры, присущие древнерусской словесности: жития, поучения, торжественное красноречие, слова на освящение церкви и так далее – содержат в себе духовные наставления, поскольку основная тема всех древнерусских творений – спасение души. И в них, как и в житиях святых, есть наставления и примеры для подражания, которым должен следовать православный человек.
- Вы отдаете особое предпочтение богословской стороне произведения или же, как филолог, пытаетесь охватить весь процесс вкупе и с исторической, социально-культурной точками зрения?
- Жития святых следует рассматривать, прежде всего, с учетом их основного предназначения: повествуют они о духовном подвиге святого, который может стать образцом для читателя. В житии есть генеральная тема. Святой подражает Христу, следует «царским путем», то есть путем Спасителя. Когда Господь пришел в мир, то сказал, что пришел не нарушить десять заповедей, но исполнить их. Он принимает крещение, хотя, как Богочеловек, в нем не нуждался. Он даровал миру еще девять заповедей блаженства и Сам первым исполняет все 19 заповедей, указывая этот генеральный путь ко спасению. Это путь русских святых, начиная со страстотерпцев Бориса и Глеба. Они исполнили все 19 заповедей и приняли мученическую смерть, то есть уподобили свой духовный подвиг Христу. И не случайно, что именно Борис и Глеб являются первыми русскими святыми, ибо Церковь строится на мученичестве.
В каждом житии тема спасения души и индивидуального духовного подвига максимально раскрывается агиографом. В Русской Православной Церкви много святых, и создано много житий – образцов для подражания. И хотя у каждого праведника был свой духовный подвиг, но общим для них было стремление исполнить все заповеди.
Для более глубокого понимания духовного смысла важно найти параллели между Священным Писанием и агиографией, изучить ретроспективную аналогию поступков праведников и святых и определить их богословский смысл. Например, агиограф сравнивает благоверного князя Александра Невского с Иосифом Прекрасным: второго по значимости после Батыя князя на Руси со вторым по значимости после царя сановником в Египте. По мудрости – с Соломоном, по храбрости – с Титом Флавием Веспасианом, ставшим римским императором после подавления восстания в Иудее, так и Александр Ярославич власть возымел после подавления восстания в Новгороде.
Параллели с библейскими персонажами важны для того, чтобы глубже усвоить ратный и духовный подвиги святого, обосновать его поступки. В случае с Александром Невским – это дело защиты Отечества и православной веры. Он препятствует распространению католицизма и продвижению ордена крестоносцев на Русь. Другой его подвиг – смирения во имя спасения большого количества русских людей, которых ему удалось «отмолить» от совместных военных походов с татаро-монголами. Он сам ездил в орду ходатайствовать за них и положил «живот свой за други своя» – ценой собственной жизни спасая жизнь своих подданных. Так что эти параллели между житием Александра Ярославича и Библией обусловлены типологией поведения святого.
Как филолог, я не обязан их рассматривать, я могу лишь указать на источники, на возможные аллюзии. Но, преподавая в СДС, я обращаю внимание на духовный смысл того или иного творения, на богословский аспект всей словесности. Этим и отличается преподавание в СДС от преподавания в светском вузе.
- В чем вы видите главную задачу своего предмета и лично вашу?
- Русская литература всегда занималась воспитанием высоконравственной личности. Лучшие русские писатели никогда не были просто беллетристами, то есть сочинителями занимательных историй на забаву публики или ради гонорара. Русская литература XIX века – это глубочайшее философское достояние. Мы можем говорить о религиозных исканиях Гоголя, философии Толстого, Достоевского. Уже русская религиозная философия конца XIX – начала XX века не обошлась без глубокого философского осмысления «Легенды о великом инквизиторе» Достоевского. Нет такого русского религиозного мыслителя, который не написал хотя бы несколько строчек о ней.
Следует заметить, что в XIX веке в России не было «чистых философов», но были писатели-мыслители, и они заставляли глубоко задуматься читателей о предназначении жизни и смысле человеческого бытия. Они пытались вместе со своими героями найти «оправдание» жизни. Не всегда, правда, у них это получалось. Но, по крайней мере, они указывали на путь нравственного самосовершенствования. Если мы возьмем творчество Достоевского, его романы от «Преступления и наказания» до «Братьев Карамазовых», то увидим возможные пути нравственного перерождения человека. По сути, это романы о духовном преображении личности. Поэтому на лекциях для меня гораздо важнее говорить о содержании произведения, чем о внешней его форме. О ней и без меня уже много написано и сказано.
К сожалению, меня самого учили по-другому. Больше внимания уделялось композиции, сюжету, художественным образам, но не смыслу, который вкладывали писатели в свои произведения. И если говорить о тех задачах, которые стоят перед нами, преподавателями, то мы должны научить студентов самостоятельно работать с текстами, постигать их глубокий смысл. Если они овладеют такой методикой – а на семинарских занятиях мы пытаемся ее освоить, – то тогда им самим будет интересно читать классику и за сюжетной канвой романа распознавать его духовный смысл. Стало заметным, что от курса к курсу у ребят растет не просто увлеченность классической литературой, но и уровень ее постижения, и это не может не радовать.
- Помимо памятников древнерусской словесности, какие произведения привлекают ваше внимание? Что вы рекомендуете читать семинаристам из русской литературы?
- Если говорить об учебном курсе, то в каждую эпоху можно выделить знаковые произведения. Например, для поэзии XVIII века это, безусловно, два «Размышления о Божием величии…» М.В. Ломоносова, ода «Бог» Г.Р. Державина, которую можно назвать вершиной духовной поэзии XVIII века. В оде «Бог» отражена вся Библия и православный символ веры, и не знать это произведение православному человеку должно быть стыдно! Такие творения можно комментировать, очень долго разбирать, поскольку чем значимей произведение, тем больше в нем открывается разных смыслов. Важное значение имеет знакомство с «Бедной Лизой» Н.М. Карамзина, в которой можно разглядеть первую реализацию в русской литературе «теории прилога». Переход от духовности к душевности наблюдается в «Душеньке» И.Ф. Богдановича.
Что же касается XIX века – «золотого века» русской литературы, то в творчестве каждого писателя можно выделить вершинное сочинение. Если говорить о прозе Пушкина, то это, несомненно, «Капитанская дочка», которую не случайно называют его духовным завещанием. Это повесть о любви и милосердии. В ней выражен смысл служения Богу через служение Отечеству, служение ближнему своему через милосердие, основанное на любви. Это удивительное по своему замыслу произведение.
У Достоевского я особо выделил бы роман «Преступление и наказание», в котором наличествуют три уровня понимания: мирской, духовно-нравственный и библейский. И в каждом из них свой смысл. На духовно-нравственном уровне прослеживается развитие греха у Раскольникова от зарождения помысла до его воплощения (та же «теория прилога»). Библейский уровень – это сравнение Каина и Раскольникова, несущего на себе каинову печать убийцы уже в новое время. Без понимания разных духовных уровней мы до конца не сможем постичь смысл этого произведения. Немаловажен роман «Идиот» с его глубочайшей мыслью о спасении человека. Иисус Христос пришел в мир, чтобы самопожертвованием, основанным на любви, спасти все человечество. В романе же показано, что один, практически идеальный человек, не способен спасти другого, поскольку нельзя совершить этот подвиг, не имея любви в сердце и веры в Бога. Одного сострадания мало. Без любви нет спасения.
Можно рассматривать творчество писателей и в динамике развития. Скажем, раннее творчество Пушкина и позднее, после осознанного принятия им Православия. У Достоевского – путь от социально-революционных идей до христианского смиренномудрия. Интересно проследить духовную эволюцию Гоголя. У Гоголя очень сильные повести о бездуховном «маленьком человеке» – «Шинель» и «Портрет», в которых он исследует проблему подобия человека Богу в умении творить и выстраивать свою духовную жизнь. Если Акакий Акакиевич превратился в человека, собирающего вместо небесных земные богатства, то и описан он как тварь бессловесная, не умеющая даже выразить свои мысли, ибо в нем нет духовного развития. В «Портрете» персонажи показаны уже не только в процессе грехопадения, то есть соблазна материального, но и в момент осмысления собственного греха и раскаивания. Нет человека без греха. Однако велика сила покаяния. В его результате автор портрета ростовщика так напишет Рождество Христово, что благолепие изображенного поразит игумена монастыря с братией. По мнению настоятеля, не смог бы художник только своим человеческим естеством воспроизвести образ Божий. Это неведомая ангельская сила водила его кистью. В новом творении художника – сила преобразившегося человека. В духовном возрождении личности и заключается смысл человеческого бытия.
Фактически у каждого писателя можно найти произведение, в котором бы рассматривалась духовно-нравственная тема. Возьмем роман «Анна Каренина» Толстого. В нем мы тоже увидим развитие грехопадения Анны в соответствии с «теорией прилога». Но центральное место в романе занимает все же история двух семей: когда одна семья (Каренина) разрушается страстью, то другая (Левина) созидается любовью. Семья же – малая Церковь, ковчег спасения в мирской жизни.
То есть писатели не только давали читателям возможность посмотреть на самих себя через призму художественного произведения и провести параллель между своей жизнью и жизнью литературных героев, но и сделать соответствующие выводы, уберегающие от неблаговидных поступков.
- В учебном процессе духовной школы важнейшим является воспитательный момент. Как вы его осуществляете на своих лекциях?
- Нынешние студенты, по сути, подростки. Характеры у них все еще формируются, а по своей натуре они, как правило, максималисты. Говорить с ними нужно только откровенно. Если говоришь одно, а делаешь другое, то они, заметив фальшь, тебе больше не поверят. Им можно говорить только то, в чем сам глубоко убежден и чего сам придерживаешься. Соответственно, что-то рекомендуя студентам, можно руководствоваться только тем, что сам делаешь. Если говорить о своем житейском опыте, лучше говорить о своих ошибках, чтобы они их не повторяли.
Я настоятельно рекомендую ребятам вести дневник. Практически все писатели в той или иной степени вели дневники. Зачем это надо? Дневник важен для наблюдения за собой и для оценки своего развития. И писать в нем все честно, как это делал Толстой. Если человек действительно хочет развиваться нравственно и духовно, то должен вести дневник не просто описывая прожитый день и имевшиеся диалоги, но и давать критический анализ прожитому, своим поступкам и мыслям. Должна быть усердная работа над собой, и дневник этому способствует. Еще дневник воспитывает в человеке трудолюбие, потому что ежедневное ведение дневника, если войдет в привычку, учит регулярной работе, способствует наблюдательности, выработке слога, умению писать. Почему Акакий Акакиевич не мог переделать всего лишь одну бумагу? Да потому, что он не умел работать со словом, управлять им. «Переменить заглавный титул да переменить кое-где глаголы из первого лица в третье» для него оказалось непосильным трудом.
Работа над стилем – важный аспект ведения дневника. При нынешнем упрощении лексики, появлении молодежного сленга, который мы наблюдаем на форумах в Интернете, в электронной переписке, sms-сообщениях, происходит существенное обнищание словарного запаса современных молодых людей. А вот ведение дневника способствует расширению лексического запаса. Вспомним, что Пушкин-лицеист плохо знал русский язык, но прекрасно владел французским. Увлекшись литературным трудом, он постигает русский язык. Мало кто знает, что в его произведениях самый большой запас русских слов: в несколько раз больше, чем у Достоевского или Толстого! И его пример должен быть для нас наукой. В повседневном обиходе мы используем пять-семь тысяч слов – это словарный запас средне образованного человека. У Пушкина же в его произведениях более 20 тысяч различных слов.
- Александр Николаевич, расскажите, пожалуйста, о себе, о вашем жизненном пути, студенческих годах.
- Жизненный опыт носит аксиологический характер и состоит в осмыслении ценностных ориентиров и духовном рассуждении о них. В своей жизни нужно находить некие ключевые моменты, необходимые для понимания, почему жизнь устроилась так, а не по-другому, и что, если нужно, исправить.
В 7 лет я серьезно заболел, как раз летом, перед 1-м классом. Болезнь протекала тяжело, почти два месяца температура была под 40. Конечно, о школе не могло быть и речи. А я очень хотел! Ведь все друзья мои уже учились в школе. Родители очень переживали, врачи не знали, что со мной делать. Тогда моя бабушка-молитвенница и говорит моей маме: «Вези его к святому Феодосию Черниговскому»1. Мощи святителя Феодосия покоились в женском Свято-Троицком Черниговском монастыре, где монахиней была ее двоюродная сестра. К ней мы и поехали.
В Чернигове первым делом меня положили в детскую клинику – под присмотр врачей. Чтобы взять меня оттуда всего на одну ночь, маме пришлось писать расписку. Врачи нас отпускали с нескрываемым опасением, потому что температура у меня не уменьшалась. Поскольку из-за высокой температуры я не мог спать, то все очень хорошо запомнил.
В субботу вечером мы приехали в монастырь, чтобы наутро, перед воскресной службой, приложиться к святым мощам, пребывавшим в алтаре храма. Бабушка моя, уступив мне свою кровать, всю ночь молилась, и мама была рядом. А рано утром бабушка повела меня в храм. Я подошел – не без страха – к мощам святого и приложился к его открытым рукам. Тотчас я почувствовал теплоту, исходившую от них. Когда я об этом рассказал взрослым, они с недоверием отнеслись к моим словам: какое еще тепло? Мы вернулись в больницу, где я проспал сутки. Когда же проснулся, мне измерили температуру, и она оказалась нормальной!
Позже я узнал, что святитель Феодосий Черниговский – покровитель учащих и учащихся, а у меня, надо отметить, тогда было большое желание пойти в школу, но врачи меня не пускали.
По-видимому, детская молитва была столь сильна, что я получил заступничество и помощь святителя Феодосия в исцелении. Видя перемену в моем здоровье, главврач спросил мою маму: «Вы были у святителя Феодосия?». Она призналась. «Ну, тогда понятно, это уже не первый случай», – сказал он.
На протяжении долгого времени я собирался съездить в Чернигов, но все как-то не получалось. И вот спустя 40 лет, в августе, мне позвонили знакомые, сказав, что они едут на машине в Чернигов, и предложили поехать вместе с ними. Я взял с собой иконку святителя Феодосия, которую мне подарила одна прихожанка нашего храма после моего рассказа об исцелении, и мы поехали.
По моей просьбе в Троицком соборе у мощей святителя Феодосия Черниговского отслужили благодарственный молебен с акафистом святому. Священник открыл раку и дал мне возможность вновь приложиться к мощам. С дерзновением и духовным трепетом я подошел к раке святого, и все всплыло в памяти: как когда-то я в первый раз подходил к этим святым мощам. Было такое ощущение, будто бы я вновь встретился с дорогим и близким мне человеком спустя 40 лет, даже, подозреваю, день в день. И я вновь ощутил его любовь и милость к себе. Напоследок я попросил священника приложить к мощам иконку святителя, привезенную из Москвы.
В состоянии радости и духовного подъема я направился из монастыря к ждавшей меня машине. По дороге домой в какой-то момент мы ощутили в машине особый аромат. Я сразу сообразил, в чем дело, и, достав иконку, обнаружил, что это она благоухает. Все прониклись чудом, произошедшим на наших глазах.
В этой истории поражает еще одно обстоятельство: буквально на следующий день после моего отроческого исцеления женскую обитель закрыли по указу Н.С. Хрущева (это был 1962 год – время гонения на Церковь), а монахинь выселили. Несомненно, в том, что Господь явил через Своего угодника Феодосия Черниговского чудо исцеления отрока в последний день существования монастыря, и в том, что, по милости Божией, этим отроком оказался я, видится особый Божественный Промысл.
Затем у меня были школа и Львовский университет. Мне посчастливилось получить хорошее светское образование благодаря разным людям. Известно, что Господь творит Свою волю через людей, вот почему многое в нашей жизни как бы «определяется» людьми: они могут подсказать, что делать в жизни дальше.
Очень важной для меня была встреча еще в школьную пору с Павлом Павловичем Охрименко – специалистом по древнерусской словесности. Именно тогда я для себя решил, что буду заниматься древнерусской литературой.
Другим человеком, определившим мой жизненный путь, был Александр Серафимович Енько. Я заговорил с ним «случайно» в московском метро, а через несколько дней мы «случайно» оказались рядом в самолете, летящем из Ленинграда в Москву. Тогда и познакомились, удивленные этой «случайностью». С ним мы пребывали в дружбе более 30 лет – до его кончины. И когда я не поступил в МГУ, он подсказал мне поступать на филологический факультет Львовского университета, и, благодаря ему, я там и оказался. В университете был прекрасный преподавательский состав. Большое значение для формирования специалиста имеет его окружение. Все преподаватели знали, что я с 1-го курса занимаюсь древнерусской словесностью, и в деканате мне предоставили просто фантастическую возможность – ездить по вузам и слушать лекции по древнерусской литературе! До сих пор с благодарностью вспоминаю декана профессора И.И. Дорошенко. Так я прослушал лекции в Ленинградском и Минском университетах. Но у меня не было научного руководителя.
Тогда, будучи студентом 3-го курса, я написал письмо профессору МГУ В.В. Кускову, автору учебника по древнерусской литературе. Я сообщил, что особенно интересуюсь апокрифами, древнерусской словесностью, но не имею в этом деле наставника. И Владимир Владимирович ответил мне – незнакомому студенту: «Приезжайте в Москву на зимние каникулы с вашими наработками». Таким образом я познакомился с ним и считаю его своим учителем. Под его руководством написал не только курсовую, но и дипломную работы. Удалось послушать и его лекции в МГУ.
В Ленинграде я познакомился с Н.Н. Розовым – заведующим отделом рукописей Публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина. Он обратил мое внимание на духовную прозу Гоголя, указал на его «Размышление о Божественной литургии». Благодаря Николаю Николаевичу я открыл для себя в атеистическую эпоху религиозного писателя Гоголя. В Ленинградском университете имел беседы с Н.С. Демковой и М.В. Рождественской. В Минском – с Л.Л. Короткой.
Богатство моего светского образования – в отзывчивости тех людей, которые делились со мной своими знаниями. Все, кого я назвал, были специалистами по древнерусской литературе. Но я всегда ощущал поддержку и от других своих педагогов. Видя мою увлеченность, они мне всячески помогали.
Учителя были не только в прошлом, они есть и в настоящем.
Для меня примером служения Богу и делу является протоиерей Павел Фазан – настоятель церкви Николая Чудотворца в г. Щорсе, что под Черниговом. Поражает уже то, что в их большой семье четыре брата да еще и два зятя – священники!
Когда-то в моем родном г. Щорсе был великолепный храм, но немцы, отступая в 1943 году, взорвали его. Отец Павел взялся за строительство нового храма святителя Николая, имея в казне всего 43 гривны (около 200 рублей) и непреложную веру в помощь Божию. За четыре года возведен двухуровневый каменный красавец-храм, в нижней церкви уже идут службы, а в верхней – отделочные работы. И Сретенский монастырь, по благословению наместника архимандрита Тихона, поделился с ним книгами из библиотеки, а проректор семинарии отец Иоанн пожертвовал новые издания. Такому подвижнику нельзя не помогать.
Больше всего поразило ежедневное расписание отца Павла. В 5–6 часов утра он уже причащает немощных и больных, в 8 – служба, в 11–12 – требы. В 16 – акафист, потом – вечерняя служба. Да еще в Чернигов на ночь нужно съездить – постоять за Екатерининскую церковь, которую пытаются отобрать раскольники. Потом – по приходам. Он – благочинный Щорского округа. К схимонахине Екатерине заехать в с. Локнистое для духовной беседы, посетить Домницкий монастырь с чудотворной Богородичной иконой, а на обратном пути к святому источнику заехать. Я наблюдал отца Павла после двух насыщенных дней и бессонной ночи. Это он меня везде возил, а Господь давал ему силы. Я увидел это у источника.
- Александр Николаевич, скажите, методику преподавания вы выработали сами, или все же вы переняли чей-то опыт?
- Мне очень повезло, потому что моими замечательными наставниками были люди, родившиеся в начале ХХ века и воспитанные на дореволюционных традициях. Они передали нам то, что переняли от своих учителей. Учитель, прежде всего, реализуется в своих учениках. Очень важно, как ученики воспринимают данное им учителем знание, продолжают ли его дело. Так создаются научные школы.
Со словами благодарности я могу вспомнить профессора А.В. Чичерина, водившего знакомство с Сергеем Толстым, Есениным, Блоком, Белым… Встречался он и с Горьким, Маяковским, Булгаковым.
Алексей Владимирович привил нам навыки литературоведческого труда, рассказывал, что в классической гимназии его учили пользоваться «методом пристального чтения». Когда читаешь быстро, только следя за сюжетом, то многого не замечаешь. Когда же читаешь медленно и вдумчиво, обращая внимание на мельчайшие детали и подробности, то тогда начинаешь понимать, что через детали раскрывается идея произведения. Не заметив существенных деталей, можно неправильно истолковать художественное сочинение.
Это касается и той методики, которую мы сейчас используем; по сути, она – хорошо забытое старое. Прежде всего, студенты сами должны постараться вникнуть в смысл произведения, читая его. Не просто глазами бегать и соединять буквы в слова, а читать – видеть смысл, заложенный автором, делая акцент не на сюжетной канве, а на идее. Нужно в каждом случае найти ответ на вопрос, зачем писатель написал это произведение и почему оно именно таким получилось. Это воля автора или его неспособность написать по-другому? Бывает, что идейный замысел и его реальное воплощение могут быть совершенно разными.
К слову сказать, этот прием был описан еще в XI веке, в поучении некоего монаха «О чтении книг». Он писал, что чтение должно приносить пользу душе, что не надо перелистывать страницу, не приняв все в сердце свое. Поскольку каждая книга написана по благодати Божией, то читатель должен проникнуться духовным словом и не торопиться прерывать беседу с Богом. Вот это и есть метод медленного и пристального чтения. Нам ведь не хочется прерывать приятную беседу с другом, вот и здесь не следует прерывать беседу с Богом. И тогда боговдохновенные слова ложатся в сердце и укрепляют человека.
«Всякий дар свыше есть», то есть от Бога, в том числе и писательский талант. Если писатель понимал, что его талант – дар Божий, то и всю свою жизнь посвящал служению Богу через литературу, как и древнерусский книжник. По сути, истинный писательский труд – это синергетическая связь писателя и Творца, но это бывает, когда писатель не самовластен. Когда же пробует творить по собственной воле, то начитается его личное художество: изначально хотел написать одно, а получилось совершенно иное. А в ответе – сам писатель: как его слово отзовется в душах читателей?!
Последние исследования творчества Гоголя как раз об этом и свидетельствуют. Свой писательский труд он осмысливал как духовный. Не так давно были открыты и опубликованы тетради с выписками Гоголя из святых отцов. И мы можем увидеть, насколько духовно велика была работа писателя над собой. Тогда и многое в его творчестве начинает видеться иначе. Соответственно, чтобы постигнуть смысл его произведения, надо бы быть немного и богословом.
- Семинария – это учебное заведение закрытого типа, в котором день построен по определенному распорядку. Большое количество времени отводится, помимо учебы, и на выполнение различных послушаний. Что вы можете сказать о нагрузке, которую несут семинаристы, и как было в годы вашей учебы?
- Я могу сказать, исходя из своего личного опыта: чем больше я загружен, тем больше получается сделать. В мое время студентов загружали максимально, свободного времени практически не оставалось. И мы в свои студенческие годы учились рационально использовать время. Мы много читали, намного больше, чем читают сейчас, – возможно, вина тому – Интернет, где можно легко получить нужную информацию.
У нас были предметы, забиравшие много драгоценного времени. Достаточно вспомнить историю КПСС, научный коммунизм и атеизм. Ежедневно по два-три часа нужно было конспектировать классиков марксизма-ленинизма. Сейчас, слава Богу, этого нет, и за это время можно многое успеть сделать. С утра и приблизительно до 3 часов дня мы пропадали на лекциях, а после них шли в библиотеку читать до позднего вечера. Нынешние студенты не привыкли работать в библиотеках. В наше время читальные залы были забиты молодежью, сейчас же они полупустые, и этот факт удручает. Большая загруженность мне бывает только на пользу. Сейчас, например, будучи проректором Литературного института и ответственным редактором «Вестника Литературного института», преподаю в четырех вузах. Еще у меня два докторанта, пять аспирантов и, как минимум, пять дипломников ежегодно. О курсовых работах уже не говорю. Каждому нужно уделить время, по несколько раз читать студенческие работы, и при этом надо и свои научные исследования проводить. Поэтому отговорка, что не хватает времени – от лукавого; время при желании всегда найдется.
- Вы часто публикуетесь в различных журналах, в том числе и на сайте Православие.ру, который, кстати сказать, вы курировали одно время. Расскажите, какие ваши труды вышли в последнее время и над чем вы работаете сейчас. - Год назад вышла очень важная монография «Стадиальное развитие русской литературы XI – первой трети XVIII века. Теория литературных формаций» (М., 2008) – итог многолетних размышлений. В ней выдвинута новая теория развития русской словесности. Ее дополняет недавно вышедшая монография «О специфике развития русской литературы XI – первой трети XVIII века. Стадии и формации» (М., 2009), в которой теоретические вопросы находят уже практическое воплощение. Обе книги продаются в магазине «Сретенье» при Сретенском монастыре. Недавно вышла в моем переводе и с моим послесловием «Повесть о житии Петра и Февронии Муромских» (М., 2009). Наконец-то выполнил давнее свое обещание – написал статью о романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» для сайта Православие.ру. Вышел ряд статей в журналах. Принимал участие в научных конференциях, Рождественских чтениях. Сейчас с Божией помощью завершаю работу над книгой по «Слову о законе и благодати».
- Александр Николаевич, ваши лекции пользуются особой популярностью у студентов семинарии. Церковная аудитория по духу все же ближе к преподаваемому вами предмету. Насколько светская аудитория заинтересована в древнерусской литературе, и что больше всего ее в ней привлекает? - У меня есть счастливая возможность начинать работать со студентами и в семинарии, и в светских вузах с 1-го курса. Это очень важно для их духовного воспитания. Молодые люди только пришли со школьной скамьи, с еще не сформировавшимся мировоззрением, полные интереса к жизни, пребывающие в поиске своего места в обществе. Можно не только в течение нескольких лет наблюдать эволюцию данного человека, как он развивается и к чему приходит, но и помочь ему в его становлении. Роль наставника здесь велика и ответственна.
На 1-м курсе студент ищет себя и возможность испытать и проявить свои силы. Чаще всего ориентируется на любимые предметы или преподавателей, хотя пристрастия могут меняться с возрастом. Не может не радовать, что интерес к древнерусской литературе постоянно высокий. Скажем, в Государственной академии славянской культуры писали в год по пять-шесть дипломов, а это значит, что студенты начинали заниматься древнерусской словесностью с 1-го курса, плюс на 2–4-м курсах писали курсовые работы. Здесь важно было не только изучение ими древнерусской словесности, но и их собственный духовный рост: нельзя отделять одно от другого.
Для меня самым большим счастьем было, когда одна выпускница на защите дипломной работы призналась, что две недели назад крестилась. К такому ее решению привела работа над дипломом. Если бы она не занималась древнерусской словесностью, то, возможно, и не сделала бы такой важный шаг в своей жизни или сделала бы его гораздо позднее, но тогда ее жизнь сложилась бы по-другому. Важно, что это был ее осознанный выбор. Мне неоднократно приходится наблюдать, что не родители, а, наоборот, дети приводят в Церковь своих родителей. Это, кстати сказать, к вопросу о духовно-нравственном воспитании и о роли литературы в нем. Если такие случаи хоть иногда присутствуют в нашей практике, то наша преподавательская работа обретает смысл.
Понятно, что в семинарии немного по-другому. Но у меня еще есть студенты-теологи из Московского государственного лингвистического университета (МГЛУ). В прошлом году среди них тоже было пять моих дипломников, и все они защитились на «отлично». Для меня это была не меньшая радость, чем для них. Во-первых, это был первый выпуск. Во-вторых, темы дипломов были сложные, но они справились с поставленной задачей и раскрыли их. Две прошлогодние выпускницы стали моими коллегами по вузу и сейчас работают над кандидатскими диссертациями.
- Рассматривая жития святых в светских вузах, вы наверняка обращали внимание аудитории и на их богословский смысл. Воспринимается ли это светской аудиторией в целом?
- Аудитории бывают разные. Отрадно отметить, что сейчас в светских аудиториях становится все больше православных воцерковленных людей. Но одно дело называть себя православным, другое дело быть воцерковленным – жить по церковным законам. Тогда и восприятие духовного смысла литературных произведений происходит совершенно на другом уровне.
В упоминаемой уже мной Академии славянской культуры было много православных студентов, и там было легче говорить о духовном, поскольку они воспитаны в традициях русской православной культуры. Они и воспринимали все иначе, чем те, кто был воспитан на «западноевропейских ценностях». В 1990-е годы было тяжело преподавать в МГЛУ, потому что студентами в основном были дети русских, которые последние десять лет жили за границей. Жизнь вне своей родной культуры, когда происходит формирование личности, не проходит бесследно. Дети, хотя по национальности и считались русскими, но по складу мышления уже были европейцами. И для них было сложно многое воспринимать из своей культуры. В Европе и Америке им прививали приоритет материальных ценностей над духовными. Приехав в Россию, они породнились с той частью общества, которая тянется к «общеевропейским ценностям», но разошлись с другой, не менее значительной частью, стремящейся возродить исконно русские традиции, основанные на Православии.
Когда начинаешь разбирать с «русскими иностранцами», скажем, образ Евгения Онегина, то он легко ими воспринимается, поскольку понятен своими гедонистскими стремлениями и желаниями. Если говорить о православной среде, то ей ближе образ способного на самопожертвование Петра Гринева из «Капитанской дочки» – полной противоположности Онегина. Но если раньше «иностранцы» не задумывались, почему Пушкин в своих поздних произведениях полемизирует сам с собой, то теперь, живя в России, они постепенно проникаются традиционной русской культурой и уже по-другому воспринимают эти литературные образы. А, главное, дают им верную оценку.
В 1990-е годы было сложно преподавать в силу того, что была разнонаправленность аудитории. Когда я спрашивал молодых людей, кто из них хочет уехать из России, только два-три человека не поднимали руки. Сейчас ситуация обратная. Значит, изменилось мировоззрение молодежи, ценностная ориентация, и теперь смею надеяться, что у России есть будущее.
- Александр Николаевич, известно, что в стенах семинарии вы проводили семинар по фильму режиссера Павла Лунгина «Остров» для семинаристов и студентов отделения журналистики МГЛУ. Расскажите подробнее об этой встрече. Какова была ее цель?
- Цель одна – чтобы студенты могли сами, размышляя и рассуждая с незначительной моей помощью, открыть духовный смысл этого фильма.
Фильм – это, прежде всего, зрелищная, то есть образная, сторона. Но этот фильм глубоко символичен, стало быть – многозначен. Здесь важно и увидеть символы, и их истолковать, а это значит – проникнуть в духовный смысл произведения. Так получилось, что эту тему мы затронули на лекции и в семинарии, и Лингвистическом университете. И мы пришли к коллективному решению собраться и сообща обсудить этот фильм. Показалось интересным сопоставить и светский взгляд на эти вещи, и духовное видение вопроса ребятами одного возраста.
На самом деле оказалось, что собрались единомышленники, которые в значительной степени дополняли друг друга своими тонкими наблюдениями и помогали сообща проникнуть в духовное содержание фильма. Проводились параллели и с классической литературой, и с духовным становлением личности. В агиографической литературе этот мотив спасения часто присутствует. Фильм показывает силу покаяния и смирения человека, которые приводят его к духовному совершенству. По сути дела, мы видим пример преображения личности уже на современном этапе.
- Александр Николаевич, вы начинали преподавание в семинарии с самого первого набора, с тех пор минуло уже десятилетие. Чем отличается нынешний студент от предыдущего? Видна ли какая-либо динамика? И что, на ваш взгляд, отличает семинариста от светского учащегося, что его выделяет?
- Практически ничего, студенты везде одинаковые: и труженики, и ленивые, и с хитрецой. Отличаются только наборы студентов разных лет. Например, в семинарии первый набор состоял из монахов и людей зрелого возраста, имевших высшее образование, причем не только гуманитарное, но и техническое. Эти взрослые люди сделали осознанный выбор: из светской жизни пришли в монастырь, и этот выбор лично во мне вызывает уважение. К тому же, у нас была небольшая разница в возрасте, и это снимало возрастные барьеры.
Часто после лекций у нас завязывались долгие разговоры. Это были довольно откровенные беседы, многие раскрывали причины своего ухода в монастырь. Разговаривали на разные темы, говорили о политике, науке и вообще обо всем. Эти студенты знали, чего они хотят, и стремились получить столько знаний, сколько это было возможно. Мне нравилась их работоспособность, целеустремленность. Их не нужно было подгонять, достаточно было посоветовать что-то почитать, и они читали. А потом вместе обсуждали. Они хотели учиться и они учились. Заметным было их возрастание, многие из них приняли священнический сан, теперь уже сами имеют духовных чад (я и сам посылаю к ним своих знакомых и студентов), произносят замечательные проповеди, принимают исповеди. Они уже ведут духовную работу в монастыре. Когда я их встречаю, я искренне радуюсь за них. До сих пор у нас остались дружеские отношения с отцом Адрианом, отцом Амвросием, отцом Арсением, отцом Лукой, отцом Клеопой, отцом Иоанном, нынешним проректором семинарии, и многими другими. Я рад, что они нашли свое место в жизни и ощущают свою необходимость, свою востребованность среди мирян и студентов. И я вижу, с каким уважением к ним относятся прихожане.
- И в заключение скажите, что для вас значит преподавание в СДС?
– Самое главное – мое духовное образование. Самое ощутимое – братская монастырская молитва за преподавателей и лично за меня, грешного. Эту молитву я стал ощущать с первых же дней пребывания в семинарии. Она удерживает в жизни. Самое полезное – это духовные беседы. Самое радостное – видеть успехи учеников. Самое важное – труд во славу Божию, на пользу людям и во спасение души.
Общеизвестно, что в настоящее время происходит кризис семьи, который имеет мировой характер. По мнению социологов, причина разводов кроется в глобальном кризисе института семьи Бесстрастная статистика утверждает, что в России, например, на 100 браков приходится 70 и более разводов. Растет количество людей, живущих в «гражданском браке». Печально, что это происходит в стране, где веками были крепки семейные устои.
8 июля исполнилось 780 лет со дня преставления благоверного князя Петра (в иночестве Давида) и княгини Февронии (в иночестве Евфросинии), Муромских чудотворцев — небесных покровителей семьи.
2008 год объявлен президентом России годом семьи. Понимая важность и значение семьи для нашего государства, Председатель счетной палаты РФ СВ. Степашин и аудитор Счетной палаты РФ С.Н. Рябухин, при поддержке москвичей и муромчан, выступили с инициативой - признать Всероссийским днем семьи, любви и верности 8 июля -день памяти Петра и Февронии, Муромских чудотворцев.
Святые благоверные князь Петр и княгиня Феврония, Муромские чудотворцы, издавна почитались на Руси как покровители супружеской жизни. Память о чудесах и подвигах этих русских святых, живших в XIII веке, благоговейно передавалась в нашем народе из поколение в поколение. Их союз почитали за образец супружеской любви и за идеал истинно православной семьи, основанной на личном благочестии обоих супругов, их любви к Богу и ближним.
Ответы на вопросы, волнующие сегодня всех людей: в чем смысл жизни, что такое семья и какими должны быть отношения между супругами, что такое истинная любовь и какой она имеет духовный смысл, поможет найти нашим читателям святая Муромская чета.
О «повести о Петре и Февронии Муромских», написанной в середине XVI века монахом Ермолаем-Еразмом, по нашей просьбе рассказывает специалист по древнерусской литературе Александр Николаевич Ужанков.
- Древнерусская литература призвана не развлекать, а поучать, давать людям образец для подражания, но издается, к сожалению, редко. Насколько актуальна она для нас сегодня?
- Сейчас у нас нет той духовной жизни, которая была в Древней Руси. Поэтому древнерусские произведения сегодня актуальны и их ничем заменить нельзя. Конечно, хотелось бы, чтобы чаще издавались, например, такие произведения как, «Слово о полку Игореве», «Повесть о житии Петра и Февронии» и другие.
Во вступлении к повести содержится характерное для древнерусских творений обращение к Богу Отцу.
Бог, «любя в человеческом роде всех праведников, грешников же милуя, захотел всех спасти и в разум истинный привести». Что следует понимать под «истинным разумом»?
Истина, как известно, одна. Это — Бог. Тогда под истинным разумом следует понимать Божественный разум, то есть разум, управляемый Богом, а не волею человека. Будучи самовластным, человек и сам может управлять своим разумом — помыслами. Но это уже будет не истинный разум, а склонный к ошибкам, ставший таким после грехопадения — отпадения от Бога. Прийти в истинный разум человек может только через смирение. А для этого нужно отсечь собственную волю...
- Александр Николаевич, из глубины веков Петр и Феврония говорят нам о своей вечной любви. Как выражается их таинственная, любовь, которая ни разу не была произнесена героями?
- Мы знаем, что истина есть Бог. А Бог - Любовь, поэтому она вечна, потому что вечен Бог.
Попытаемся разобраться на примере повести, в чем же был особый подвиг наших русских святых Петра и Февронии, покровителей семьи.
Князь Петр был младшим братом правящего в Муроме князя Павла. Повинуясь братской любви, он рискует жизнью ради Павла и решается на сражение со змеем-искусителем снохи. Был он молитвенником и любил уединенную молитву в загородной церкви женского Крестовоздвиженского монастыря. Поскольку юный князь благочестив, Господь через отрока-ангела помогает ему раздобыть Агриков меч, которым, по признанию самого змия, можно его победить. Существенно, что меч князь Петр обретает в алтаре церкви Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Ибо только крестом и можно побороть дьявола. Крест - символ спасения. Животворящий крест — жизнь дающий и в этом веке, и в будущем. Погибая, змей совершает последнюю свою кознь: «окропил блаженного князя Петра кровью своею». На теле князя появились язвы (уязвленное тело!), и «нашла на него болезнь тяжкая». Видимые болезни суть проявления внутренних: одолев змея, Петр впадает в грех гордыни: он - победитель! Духовная немощь выступает струпьями и язвами по всему телу.
Гордыню можно побороть смирением, но его пока князю недостает. Желая исцелиться от внешнего проявления болезни — струпьев, он ищет врачей в пределах своих владений и не находит. Может быть, для лечения тела он и нашел бы, но для исцеления души (и тела!) необходим был особый врачеватель, из другой земли. В этом и проявляется Промысл Божий. Разве при иных обстоятельствах могла бы произойти встреча муромского князя и рязанской девушки-простолюдинки?
В селе Ласково отрок князя находит мудрую (то есть, наделенную Божией благодатью) дочь древолаза-бортника Февронию, которая способна излечить князя, но при ряде условий.
- В чем же заключается подвиг Февронии?
- В готовности девушки взяться за врачевание больного князя. Как раз в этом и проявляется ее подвиг в служении ближнему своему. Уже изначально она готова пожертвовать собой ради больного человека и даже связать с ним свою жизнь. А ведь она совсем не знает, как он выглядит. Покрытого гнойными струпьями человека красавцем не назовешь. Не во внешней красоте тут дело. Духовными очами она прозревает их будущность.
Феврония умна, то есть, духовна; князь — разумен, то есть, рассудком пытается постичь непостижимые вещи. Вот и старается Феврония через череду испытаний выработать у Петра смирение и привести его в истинный разум. Она не только может вылечить Богом ей суженого, но и хочет это сделать.
- Какие условия ставит Феврония князю? В чем состоит загадка мудрости девушки?
- Первое условие, которое поставила Феврония, - это «если будет мягким сердцем и смиренным», то обретет исцеление. Но князь не проявил сразу смирения, задумал ее обмануть. Зная об этом, Феврония выдвигает новое условие: «Если не смогу быть ему супругой, то не нужно мне и врачевать его!» Здесь кроется очередная мудрая загадка Февронии: не стать супругой князю она хочет, а спрашивает себя: сможет ли она сама быть супругой князю?
Цель, вроде бы, одна - супружество, да смысл разный. Именно ей самой придется позднее доказывать и боярам, и Петру, что она может быть супругой князю! Князь же уловил лежащий на поверхности смысл - девица заставляет его на себе жениться, и возмутился: «Как можно князю взять себе в жены дочь древолаза?» Не уловил в словах девушки более глубокий смысл: не супруге не подобает и врачевать его и с небрежением отнесся к словам ее. Не понял вложенного в слова Февронии смысла - проиграл ей в мудрости. И в благородстве, поскольку сразу же замыслил в сердце обман: «Скажите ей, пусть врачует. Если же вылечит, обязуюсь взять ее себе в жены». Нет в нем оговоренного Февронией, как условие врачевания, смирения. Княжеская гордыня (княжеская жена - простолюдинка - не ровня ему!) взяла верх. Ради временной выгоды (выздоровления) готов и грех совершить - обмануть!
Чувствуется торжество в возвращении выздоровевшего героя, победителя змея, в родной город Муром. Добился, вроде бы, он намеченной цели избавился от язв.
Но намеченной цели не добилась и Феврония. И Божественный Промысл не сбылся. Не была она обманщицей и не собиралась хитрить и лукавить, когда велела передать князю, чтобы один струп оставил. Она испытывала Петра — мужа ведь себе выбирала, княжескую гордыню побороть хотела ради спасения его души.
От оставшегося струпа болезнь быстро возродилась: причина-то ее не устранена! Сердце князя не стало смиренным: не выполнил обещания жениться на простой девушке и разболелся больше прежнего.
Ситуация повторяется, но князь ведет себя уже совершенно по-иному: не приказывает его лечить, а просит врачевания. Смирился. Феврония без гнева и гордыни приняла княжеское извинение, ибо ожидала его. Зная же Божественный Промысл о них, ставит новое условие: «Если будет мне супругом, то будет вылечен». На сей раз князю предстоит доказать в жизни, что сможет быть ее верным супругом, данным ей Богом. Если раньше, казалось, Феврония могла только робко поставить условие, которое князь проигнорировал, то теперь она твердо его диктует, ибо творит Божественную волю. И если прежде князь просто пообещал жениться па ней, не чувствуя этой Божественной воли о себе, то на сей раз «даст ей твердое слово». И получив исцеление (не просто тела, но и души — кротостью и смирением!), взял ее себе и жены! Так Феврония стала княгинею. Свершился Промысл о них: не послал бы Господь в качестве испытания князю болезнь, не нашел бы тот себе верной супруги в лице дочери древолаза...
- Нет подвига более трудного, более болезненного, чем подвиг и борьба за любовь. Пройдя эти испытания, Петр и Феврония подают яркий пример их труда в семейной жизни доказывают и словом, и делом, что они настоящие супруги. А что скажете Вы?
- Конечно же, последующая их семейная жизнь, как раз и свидетельствует нам о том, что Феврония не просто стала Петру верной супругой и княгиней, но и достойной его: мудрой, ведущей спасительным путем своего мужа. А князь Петр становится достойным Февронии супругом. Ради жены своей, следуя заповедям Божиим отказывается он от княжеской власти: на предложение бояр выбрать или престол, или жену, Петр предпочтет жену и согласится оставить Муром. «Блаженный же князь Петр не возлюбил временного царствования больше заповедей Божиих, но, следуя заповедям Его, соблюдал их, как и богогласный Матфей в своем Евангелии. Ибо сказано, что если кто отпустит жену свою без обвинения в прелюбодеянии и женится на другой, тот (сам) прелюбодействует». Правда, отплыв от Мурома и очутившись на острове, впадет в уныние. Тогда уже Феврония укрепит его чудом: благословит срубленные деревца, и на следующий день они снова зазеленеют, что станет прообразом их возвращения домой. А награда им обоим за праведную жизнь - венец небесный.
Когда приспело время благочестивого преставления их, то умолили они Бога, чтобы даровал им в один час предстать пред Ним. И завещали положить себя в едином гробу, имеющем только перегородку на две части. Сами же в одно время облеклись в монашеские одежды. И назван был блаженный Петр в иночестве Давидом, что значит «возлюбленный», надо понимать - и Богом, и супругой. Преподобную Февронию нарекли при постриге Евфросинией, что переводится «радость», в данном случае - и радость спасения.
Преподобная Евфросиния, выполняя послушание, вышивала воздух (покров) для соборного храма Пречистой Богородицы, когда преподобный Петр-Давид прислал ей сказать, что хочет уже отойти от мира сего и ждет ее.
Феврония-Евфросиния оказалась перед выбором: завершить дело послушания или выполнить ранее данное слово мужу. Она выбирает обещание, чтобы не оставить неисполненного долга. Ее труд может завершить и кто-то другой, а вот данное слово выполнить может только она одна. Тем самым подчеркнула приоритет слова над мирским делом, пусть даже и богоугодным.
И, помолившись, предали они свои святые души в руки Божии в двадцать пятый день месяца июня. Это - день памяти святых (8 июля по новому стилю), явивших идеал супружества, покровителей русской семьи.
- Любовь, если она бескорыстная и взаимная, помогает нам в жизни преодолеть многие препятствия, даже победить смерть. А как считаете вы? - Я сам знаю такие примеры в жизни. Но мы сейчас говорим о героях нашей повести.
Не смогли их люди разлучить при жизни, попытались это сделать после кончины. Захотели, чтобы тело князя Петра было положено в соборной церкви Пречистой Богородицы. А тело Февронии — вне города, в женском монастыре, в церкви Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Рассудили себе, что коль супруги стали иноками, то «неугодно есть положить святых в одном гробу». Забыли слова Евангельские о супругах: и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть (Мф. 19, 5). И поступили люди не по завещанию Божиих угодников, а по своему разумению.
Наутро же нашли отдельные гробы, в которые накануне положили тела святых, пустыми, а святые тела Петра и Февронии обрели в соборной церкви Пречистой Богородицы, в совместном их гробу, который сами повелели себе сделать.
«Люди же неразумные» не задумались о произошедшем чуде, не вспомнили слова Евангелия: что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф. 19, 6), и опять попытались их разлучить. Снова переложили тела святых в отдельные гробы и разнесли по разным церквям, как и прежде. Но на утро опять нашли их лежащих вместе в совместном гробу в соборной церкви Пречистой Богородицы, ибо венчанные муж и жена являют собой одно целое. По словам апостола Павла, ... ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена от мужа, так и муж чрез жену; все же - от Бога (1. Кор. 11, 11-12).
Теперь только становятся понятными слова Февронии, сказанные ею перед исцелением князя Петра: не жене не подобает его лечить! Феврония, собственно, и лечит свою вторую половинку - супруга, чтобы вместе, как единое целое, предстать пред Богом и обрести спасение в будущем веке - после Страшного Суда. Но и на земле остаться вместе - в одном гробу.
Божественным Промыслом и стараниями Февронии (не словесными наставлениями - тут она не нарушила правил «Домостроя», - а примерами смирения!) и приводится князь Петр в истинный разум. Но для этого и князь проявил свою волю и смирение. А потому оба снискали награду от Бога - венцы святых и дар чудотворений.
Любовь Февронии к одержимому недугом князю - это жертвенная любовь, любовь к ближнему своему, ради его спасения. Это любовь, которая, по словам апостола Павла, долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла... сорадуется истине... всего надеется, все переносит. Любовь, которая никогда не перестает! (1 Кор. 13, 4-8).
- Но не все смогут поехать в этот прекрасный старинный русский город Муром и приложиться к мощам святых Петра и Февронии. Как быть тем же москвичам или людям из других регионов?
- Нам, москвичам, повезло больше. В Москве есть иконы с мощами Петра и Февронии в храме Вознесения Господня на Большой Никитской (Малого Вознесения) и в храме Успения Богородицы в Путинках, что в Успенском переулке. Перед ними служатся молебны, на которых бывает много молодежи, и это радует. Встретить свою вторую половинку всегда было сложно. Семья - это серьезный труд. А настоящая любовь - вечность. В тех регионах, где нет иконы с мощами, люди, желающие создать семью, иметь детей, могут почитать житие с акафистом. И помощь обязательно придет.
- Что бы вы пожелали нашим читателям?
- Да любите друг друга!..
Карта сайта
