ТЕРАПИАНО Юрий Константинович ( 1892 - 1980 )

Юрий Константинович помогал очень многим поэтам и прозаикам, писавшим по-русски, но только за границами ставшей на долгие годы советской России. Помогал не только добрым словом и участием в судьбе, но и сотнями рецензий, появившихся на страницах газеты “Русская мысль”, где Юрий Константинович вел отдел критики. Его статьи выходили в лучших русских изданиях Парижа, городе, где Терапиано провел почти всю свою жизнь.

Юрий Константинович Терапиано родился в Керчи, закончил там Александровскую гимназию, а в самый разгар первой мировой завершил свое обучение на юридическом факультете Киевского университета Святого Владимира. Там, на берегах Днепра, он с головой окунулся в литературную жизнь. Огромное влияние оказал на его творчество одареннейший киевский поэт Владимир Маккавейский. Впоследствии Терапиано дружил с Осипом Мандельштамом и Максимилианом Волошиным и сохранил верность эстетике серебряного века до последних дней, которые прошли в доме для престарелых в Ганьи под Парижем.

После университета было военное училище, бои в составе Добровольческой армии, стремительные и яркие дни накануне бегства от наступающих частей Красной армии, где Терапиано стал одним из самых заметных участников знаменитого объединения “Хлам” (художники, литераторы, артисты, музыканты). А потом - Константинополь, затем - Франция. И уже навсегда.

Юрий Константинович ТЕРАПИАНО: поэзия

Юрий Константинович ТЕРАПИАНО (1892–1980) - поэт, прозаик, переводчик и литературный критик                    

                        ***
Господи, Господи, Ты ли
Проходил, усталый, стократ
Вечером, в облаке пыли,
Мимо этих простых оград.

И на пир в галилейской Канне
Между юношей, между жен
Ты входил, не огнем страданья,
Но сиянием окружен.

В час, когда я сердцем с Тобою
И на ближних зла не таю,
Небо чистое, голубое
Вижу я, как будто в раю.

В черный день болезни и горя
Мой горячий лоб освежит
Воздух с берега светлого моря,
Где доныне Твой след лежит.

И когда забываю Бога
В темном мире злобы и лжи,
Мне спасенье – эта дорога
Средь полей колосящейся ржи.

                 ***
                                         Елене Рубисовой
Был ангел послан эту душу взять
И в небо унести ее опять,
В страну, где нет печали и страданья.
И ангел тенью пал на мирозданье,
И умер я и перестал дышать.

Тогда водитель-дух, с заботой нежной,
Крылом закрыл любезный мне порог
Земли – всей красоты ее безбрежной,
Которую велел покинуть Бог,
Порог земли, прекрасной и мятежной.

Безмолвие, простор и тишина
Сменили шум встревоженной вселенной,
И медленно, с ресниц, земного сна,
Теснима слепотою вдохновенной,
За пеленой спадала пелена.

Сказал мне ангел: «Волей вечной Силы,
Здесь – область тени, той, что разделила
Земные и небесные дела…»
- «О, неужели смерть – такая мгла?»
- «Преддверие».
                          Но темнота слепила.

И ринулись мы в темноту, и вдруг
Краса иных миров глазам предстала;
Я сделался весь зрение и слух,
А вестник смерти, вечный, верный друг,
Последнее откинул покрывало…

Все – только сон – и никого вокруг.


         В ДЕНЬ ПОКРОВА

1.
Как звезда над снежными полями,
В августе - над золотом садов,
В ночь весеннюю - над тополями
Русских сёл и русских городов

Ты восходишь, наш покров незримый,
Матерь Божия! Любви Твоей
Над землею, некогда любимой,
Милость драгоценную пролей.

Дни проходят, тишиной томимы,
Гибели и смерти нет конца,
Ты, Которой служат серафимы,
Ты, которой служат все сердца,

Милость ниспошли свою святую,
Молнией к стране моей приди,
Подними и оправдай такую,
Падшую, спаси и пощади!

2.
Только гибель и воспоминание...
Ясны сумерки. Гроза прошла.
За рекой на дальнем расстоянье
В городе звонят колокола.

Гулкий, смутный звон средневековый.
И, как в детстве, в церкви на стене
Пальцем мне грозит старик суровый
И святой Георгий на коне

Топчет разъярённого дракона.
И звучат в душе, звучат слова -
Строфы покаянного канона
О тщете земного естества,

О безстрастии, об одоленье
Духа злобы, о грехе моём -
Тёмном, тайном, данном от рожденья -
Страшно быть с душой своей вдвоём.

3.
Раненый, в Ростове, в час безсонный,
На больничной койке, в смертный час,
Тихий, лучший, светлый, примиренный,
До рассвета не смыкая глаз,

Я лежал. Звезда в окно светила.
И, сквозь бред, постель оправить мне,
Женщина чужая подходила,
Ложечкой звенела в тишине.

4.                       
Матерь Божья, сердце всякой твари,
Вечная, святая красота!
Я молюсь лишь о небесном даре,
О любви, которая чиста,

О любви, которая безгрешна,
О любви ко всем и ко всему,
Я молюсь - и снова мрак кромешный
К сердцу приступает моему.

Милость ниспошли свою святую,
Молнией к душе моей приди,
Подними и оправдай такую,
Падшую, спаси и пощади!