КУХИНКЕ Норберт ( 1940 - 2013 )

Норберт КУХИНКЕ родился в 1940 году в исторической области Силезия. С 1973 года - первый московский корреспондент журнала «Шпигель», а затем журнала «Штерн». В Советском Союзе известен благодаря роли слависта в фильме Георгия Данелия «Осенний марафон» (1979). Кухинке - единственный западноевропеец, награжденный двумя орденами «За сотрудничество с Русской Православной Церковью». Принимал активное участие в возведении православного Свято-Георгиевского монастыря под Берлином.

Норберт КУХИНКЕ: интервью

Норберт КУХИНКЕ (1940 - 2013) - немецкий журналист, русский актер:  Интервью | О Человеке.

Норберт Кухинке хорошо известен в России как актер, исполнивший роль иностранца-слависта в фильме «Осенний марафон». Видя знакомое лицо, мы сразу вспоминаем его героя и улыбаемся. С одной стороны, это хорошо, но с другой - грустно. Грустно оттого, что о Норберте мы знаем очень мало. А ведь он - известный журналист, много лет работавший в уважаемых изданиях, в том числе в журнале «Шпигель». Кухинке - глубоко верующий человек. Уже долгое время Норберт, хотя он и католик по вероисповеданию, участвует в строительстве первого православного монастыря в Германии, активно популяризирует на Западе православную музыкальную и художественную культуру. Кухинке - из тех, о ком, узнав чуть-чуть, хочешь узнавать все больше и больше…

 «У меня тут маленький раскардаш», - с этими словами Норберт проводит в свой кабинет. Эта едва заметная отсылка к «Осеннему марафону» с его стороны не случайна. В свое время эта роль открыла молодому немецкому журналисту Кухинке путь к познанию России. Путь, который если уж начался, то продолжается всю жизнь. Кабинет Норберта завален русскими книгами и журнальными подшивками. Берлинская квартира с московским содержимым. И хозяин ее — немец, обрусевший со всей свойственной его нации основательностью: жену, тоже немку, зовет Катей, воспитывает приемную дочь из России, частенько наведывается в свою квартиру в центре Москвы и привычно ругает столичные пробки.

Разговор, начавшийся с хохм, поговорок и этимологии модного словечка «замкадыш», плавно переходит в серьезное русло. Норберт кивает на стопку бумаг на столе. Эта стопка — проект церкви для строящегося в 90 километрах от Берлина Свято-Георгиевского монастыря.

- Кризис - он везде, - вздыхает журналист. - Вот и строительство мы вынуждены временно приостановить…

Свято-Георгиевский монастырь - любимое детище Кухинке, главное дело его жизни, логичное воплощение его русофильства. Норберт любит говорить о сопровождающих его неслучайных совпадениях, связанных с именем Георгий.

- Мое второе имя - Георг, в паспорте так и записано - Норберт Георг, в честь святого Георгия. Так звали и моего крестного отца. Вот мне и покровительствуют двое святых - Норберт и Георг, то есть святой Георгий Победоносец.

— Путь к созданию обители начался не вчера, — Норберт подлил себе чаю и откинулся на спинку кресла. — Я родился в Силезии. После войны эта территория переходила к Польше, и немцев выселяли с родных земель — было трудно и очень страшно. Во многих городах этнические немцы были обязаны носить на одежде отличительные знаки, чаще всего белую повязку на рукаве. Такую повязку носили и мы. Мой отец работал на принудительных работах на шахте. Потом почти всех немцев выселили, и на эти земли пришли поляки и украинцы, которые всю жизнь занимались сельским хозяйством, поэтому пришлось оставить часть немцев, чтобы они работали в шахтах и учили приехавших... В этой деревне до 1946 года жили только немцы, а после войны, когда стали переселять, деревня заговорила на русском, украинском, белорусском, польском. Тогда я заинтересовался Россией. Страной, с которой мы воевали и которая победила.

В соседней деревне был прекрасный монастырь ХIII века. Почти всех монахов разогнали или переселили, но некоторые все же остались. Один из них был родом из Южного Тироля. Его не могли переселить из-за итальянского гражданства. Этот монах был блестяще образованным аристократом, причем с демократическими взглядами. Именно он ввел меня, если так можно выразиться, в религию и в мир веры.

Я рано понял, чтó именно среди послевоенного ужаса нас больше объединяет, чем разъединяет, — это вера в Бога. Ведь корни немецкой истории и культуры, так же как и русской, — христианство. Два таких народа должны дружить, а не воевать. Поэтому я стал журналистом. Ведь журналист все-таки имеет на людей большее влияние, чем обычный человек, а мне хотелось повлиять на ситуацию хотя бы немного, в меру моих сил.

 — Немецкие СМИ любят представлять Россию исключительно как страну бомжей и олигархов. Как Вы думаете, почему эти стереотипы так сильны?
— Расслоение российского общества — благодарная тема для западных журналистов. Я внимательно слежу за прессой и вижу, что многие журналисты рассматривают и оценивают Россию неправильно. Но современная журналистика, как ни печально, — это вопрос тиража. Многие корреспонденты считают, что справедливая оценка того, что происходит на самом деле, — не самое важное, а важнее пресловутый тираж.
Такое было и раньше, кстати. Во время работы в Советском Союзе я осуждал коллег, писавших исключительно о диссидентах. Союз же не состоял только из них. 

— Вы работали в журнале «Шпигель» во времена легендарного главного редактора Рудольфа Аугштайна, человека, которому не была безразлична судьба России.
— В войну Аугштайн был очень молодым солдатом. Он, как и многие, видел ужасы фашизма и понимал, что и мир вообще, и Россия в особенности очень пострадали. Он искал свой путь, который в итоге привел его к русофильству. Такая душевная потребность — любить Россию — сформировалась у многих людей из поколения, пережившего войну. Кстати, не только «Шпигель», но и «Штерн» поддерживал новую политику Вилли Брандта в отношении Востока и России, политику «открытых ворот».

 — Рудольф Аугштайн многое сделал для России, за что низкий ему поклон и вечная память. Как Вы полагаете, зачем ему это было нужно?
— Он понимал, что Россия — это важный как с исторической, так и с политической точки зрения фактор мировой политики. Да и чувство вины за Вторую мировую войну сыграло важную роль. Наши с ним убеждения во многом совпадали. Когда я только приехал в Москву в 1973 году, то договорился с МИДом поехать в Сибирь, чтобы сделать репортажи оттуда и помочь с публикацией «Архипелага ГУЛаг» Солженицына. Тогда была сложная ситуация, но Аугштайн говорил, что, несмотря на это, мы как журналисты, обязаны печатать такие вещи. Я помню, он задал мне вопрос: если бы мне пришлось решать, следует ли печатать «Архипелаг» или нет, то какое бы я принял решение, если бы в этот момент работал в Германии.
Я тогда ответил, что объективно — напечатал бы, а субъективно — нет. В 1973 году я работал всего полгода в СССР, мои планы поехать в Сибирь и сделать серию репортажей не удалось реализовать. Кроме того, как я узнал позже, после публикации «Архипелага» в ЦК обсуждался вопрос о закрытии корпункта «Шпигеля» и о моей высылке обратно в Германию.

 — Вы упомянули о так называемом комплексе вины за Вторую мировую войну. Насколько актуально это для современных немцев?
— Некоторый комплекс у современных немцев есть, но он все слабее и слабее, что, в общем-то, правильно. Уже нет личного, сопричастного чувства вины. Есть желание государства помогать, делать все возможное, чтобы этого больше не повторилось никогда. Но некоторые, увы, спекулируют на этом.
Например, среди моих знакомых есть учителя. Им известны случаи, когда родители-иностранцы обвиняют учителя в предвзятом отношении к их ребенку, который объективно не очень хорошо успевает в школе.

Ну и болезненная тема — еврейское население Германии и холокост. Все прекрасно понимают — то, что произошло с евреями, — ужасно. Но, к несчастью, спекуляции на этом тоже случаются.
Мне кажется, что пройдет еще немного времени — и определятся приоритеты, все встанет на свои места. Люди перестанут в своих целях пользоваться чувством вины немцев, приписывая им сразу и расизм, и антисемитизм, которых в Германии нет.

 — Норберт, у Вас много русских друзей. Ваши увлечения духовной музыкой и русской иконой воплотились в книгах и фильмах о России. Вы открываете для немцев красоту и силу русского церковного искусства. У Вас не было мысли принять Православие?
— Нет. Понимаете, я человек цельный. Религия для меня — как родина. И я считаю, что должен остаться там, где родился. Тем более что мои родители были людьми религиозными, они и меня воспитали в духе католичества. Отвергнуть свою веру значило бы предать их и того священника, что привел меня в тяжелые годы к Церкви.

Я католик, но это не мешает мне чувствовать православие и понимать, что происходит во время службы. Когда я слушаю русское духовное пение или смотрю на православные иконы, у меня бегут мурашки по телу.

Первую икону я купил в двадцать четыре года. Это была икона святого Георгия Победоносца, почитаемого как в России, так и в Германии. С нее и началось мое собрание, а возможно, и путь к монастырю во имя святого Георгия.

А русский церковный хор я впервые привез в Германию в 1988 году. Это было непросто, мы добивались разрешения почти десять лет. И потом я увидел слезы на глазах немцев… Концерты проходили в самых больших соборах в Германии. До этого немцы знали только «Калинку» и хор донских казаков. Они, католики и протестанты, выходили с концертов потрясенные. Через православное искусство им открылась частичка русской души. 

— Так ли сильно отличаются русский и немецкий характеры, как принято считать? Что Вас привлекает в русских и приобрели Вы какие-нибудь, с Вашей точки зрения, русские черты?
— Немцы сентиментальны. Ведь Германия — родина романтизма. Но они и рациональны одновременно. Наверное, потому, что Германия не такая большая страна, как Россия. Немцы всегда пунктуальны, а у русских прекрасное чувство юмора. Немцы многие вещи понимают буквально, а русские наивны, как дети. Если утратить в душе детство, то легко потерять способность к импровизации, или, как сейчас говорят, лишиться креативности. Эту детскость все замечают в русских. Русские, даже наделенные властью и обладающие деньгами, остаются детьми и ведут себя как дети. Как дети, нашедшие свою игрушку. А немец будет следить за своим авторитетом, обдумывать каждое слово, каждый шаг… Даже с русским банкиром можно шутить, а с немецким — нет. Русские более натуральные, более естественные — что мне очень нравится, а мы уже утратили эти качества… Хотя бывают и исключения. Мне во многом комфортнее с русскими, и я по натуре скорей русский, чем немец. Хотя я не смог бы написать свои книги по-русски, выразить свои мысли так, как я могу это сделать на немецком. Правда, я не приобрел эти черты, мне кажется, что они у меня с рождения. 

— Вы — верующий человек. В последние годы все очевиднее становится конфронтация Церкви и секуляризованного мира. Как Вы думаете, нужно ли с этим что-то делать? Как, с Вашей точки зрения, должны вести себя в этой ситуации христиане?
— Мир сегодня более свободный, что не может не радовать. Но налицо упадок духовности. В Берлине, например, более десятка конфессиональных школ, и многие родители стремятся отдать туда своих детей. Папы и мамы хотят, чтобы дети пришли и в Церковь. Потому что именно Церковь сегодня является проводником морали. Она учит различать добро и зло. Сегодня многие стали это понимать. Если нет духовного начала, единства, то гибнет семья, а ведь она является маленькой клеткой всего организма — государства.

Страна и общество должны повернуть людей к Церкви как к проповеднику моральных ценностей, но и Церковь в современном обществе должна стать более активной в своей проповеди. 

— Насколько современные немцы — верующая нация?
— Сейчас в Германии многие уходят из сект, возвращаясь в Церковь, потому что в сектах нет консервативного начала и, значит, утрачивается духовность. Сегодняшней молодежи это тоже не нравится. Рядом с моим домом в Берлине есть большой католический храм, и он всегда полон. Среди прихожан много молодых семей, молодежи. Мы явно наблюдаем ренессанс религии в Германии. 

— Норберт, а сейчас у Вас есть, как в детстве, какая-нибудь мечта?
— Конечно! Мне хотелось бы еще написать книгу, снять фильм, но главное — я хочу, чтобы монастырь, в который вложено так много моей души, да и не только моей, был наконец достроен!Я мечтаю, чтобы в монастыре встречались немцы и русские, православные и католики, политики и духовные лица. Место, где идет строительство, — замечательное. Там хороший климат, великолепная природа, удивительная атмосфера. Ведь психологический комфорт — это половина успеха, причем как в политике и экономике, так и в жизни каждого человека.Сейчас я ищу благотворителей среди немцев, хотя в Германии, как и в России, — кризис… Многое сделано, многое делается, но этого недостаточно. Нужны средства. Мы не теряем надежды и верим в то, что помощь придет. Если у человека есть мечта — нужно гореть этой мечтой. Если я не горю, то как я могу зажечь других? Если хоть чуть-чуть засомневаться — ничего не получится, но я уверен, что это не про нас!

 
Источник: ФОМА православный журнал для сомневающихся

О Человеке: Игумен Даниил (Ирбитс) о Норберте КУХИНКЕ

Норберт КУХИНКЕ (1940 - 2013) - немецкий журналист, русский актер: Интервью | О Человеке  .

С Норбертом Кухинке мы познакомились в далеком декабре 1999 года на приеме в Посольстве РФ в Берлине. Так получилось, что в декабре мы с ним и попрощались.

Я не мог себе представить тогда, насколько перевернет русло моей жизни знакомство с Норбертом. И я благодарен Богу за это знакомство и настоящую крепкую дружбу.

Несбывшиеся планы

Последний год своей земной жизни Норберт был очень болен, врачи поставили страшный диагноз - рак крови. Ему приходилось каждую неделю ездить в больницу для переливания крови. Поначалу он чувствовал себя намного лучше после переливания, но в последние месяцы перед уходом из жизни каждая такая процедура давалась ему с трудом. А в последние дни он, к сожалению, был просто уставший после посещения врачей. И сердце не выдержало.

Утром 3 декабря 2013 года после домашнего завтрака супруга Катя провела Норберта до машины скорой помощи, которая должна была отвезти Кухинке на очередную процедуру переливания крови в столичную клинику. Они строили планы на вечер. Норберт на выходные хотел опять приехать в Свято-Георгиевский монастырь. Очень болело сердце у него за строящуюся обитель под Берлином, которой он посвятил многие годы своей жизни.

Карета скорой помощи мчалась по утреннему Берлину, пересекая улицы еще сонного города и минуя все красные светофоры. В приемном отделении клиники все уже готовились к встрече и привычным для врачей процедурам. Но уставший организм Норберта думал по-другому. Приехав в клинику, Норберт просто заснул и больше не проснулся. Это было в канун православного праздника Введения во Храм Пресвятой Богородицы. По словам врачей больницы, Норберт даже не почувствовал перехода в Вечность, она была без мук и страданий. Он просто погрузился в вечный сон и перешел в путь ко Творцу.

Детище

Идея создания православного монастыря в Германии, а на его базе - духовно-просветительского центра, места встречи Западного христианства с Восточным - у Норберта зародилась в 2001 году.

Можно с уверенностью сказать, что это первый монастырь нашей Церкви в Западной Европе, призванный быть своеобразным мостом дружбы двух культур, дружбы Германии и России. Кстати, чем Норберт и занимался всю свою жизнь. Он строил мосты между двумя нашими народами.

И вот благодаря стараниям Норберта и благословению нашего нынешнего Святейшего Патриарха Кирилла (в ту пору - Председателя ОВЦС МП) Берлинская епархия получила в 2005 году в собственность за символический один евро участок земли в 4 гектара с поместьем у озера Колпин. Поместье находится в 70 км от Берлина, в биорезерватном заповеднике, в федеральной земле Бранденбург.

История замка Гётшендорф (Schloß Götschendorf), где сейчас находится наша обитель, тоже непростая. Он был построен, как родовое поместье, известной аристократической семьей фон Арним (von Arnim) в 1905 году прошлого столетия. Во времена Третьего Рейха поместье служило домом для гостей рейхсмаршала Геринга, которые приезжали в эти места для охоты на диких животных. Во времена ГДР в поместье был лечебный санаторий для военнослужащих народной армии и сотрудников Штази. После объединения Германии на протяжении практически пятнадцати лет замок и прилегающая к нему территория оказались бесхозными, из года в год приходя в полное запустение.

В 2006 году решением Священного Синода Русской Православной Церкви на территории замка Гётшендорф был образован первый мужской монастырь Берлинской епархии РПЦ МП.

Строительство

Норберт Кухинке постоянно бывал в Москве, встречался с людьми и искал посильную материальную помощь для строительства монастыря.

Усилиями и посильной финансовой помощью директора Московского завода «Серп и Молот» Сергея Леонидовича Паренькова (ныне покойного), который был близким другом Норберта, мы начали и освоили первый этап работ. Это был 2007-2008 год. Потом грянул всемирный финансовый кризис, и строительство пришлось заморозить. Но Норберт в свойственной ему манере никогда не унывал. Он все больше и больше времени проводил в Москве, рассказывая о столь важном строительстве в верхах. И голос его был услышан.

Благодаря финансовой поддержке «Внешэкономбанка» в 2011 году мы приступили ко второму и очень важному этапу наших работ- строительству храма св. вмч. Георгия Победоносца на территории обители и параллельно строя братский корпус, дабы заселить первых трудников и послушников в монастыре. В текущем 2013 году на купол храма был водружен православный крест, как свидетельство нашей веры в Западной Европе. Это значимое мероприятие для монастыря оказалось последним для Норберта.

Уже будучи тяжело больным, он каждые выходные, с пятницы по воскресенье, обязательно приезжал в монастырь, ведь всем сердцем и душой он хотел быть рядом со своим детищем.

Своих внуков он успел этим летом покрестить в православную веру в нашем домовом храме. Но сам до конца своих дней оставался верующим католиком, настоящим христианином, столь много сделавшим для России и Православия. Не каждый православный за всю свою земную жизнь может принести столько благодатных плодов для своей веры.

Норберт душой и сердцем переживал за наше дело и за каждого человека. Был позитивным борцом. Тяжело болея, он успокаивал, вселял бодрость в нас, здоровых людей. Умел поддержать. В последнее время Норберт совсем ослаб, еле-еле двигался, было понятно, что он уходит. Но он не забывал каждый день звонить, отечески беспокоиться: «Отец, как у вас там в монастыре дела? Что ест братия? Как идет строительство?»

До последнего своего вздоха он буквально дышал монастырем. Это было его детище, его идея, и он вдохновлял нас.

Норберта все любили, абсолютно все. Прежде чем открыть монастырь, чтобы местные жители приняли это строительство, чтобы не было некоего антагонизма, он показал им фильм о Псково-Печерском монастыре, который сам снял на немецком языке. Он настраивал немцев, что русские - хорошие. И благодаря его деятельности местные жители приняли строительство. Одна из жительниц деревни, отвечая на вопрос корреспондента журнала «Шпигель», не против ли она, чтобы в деревне был русский православный монастырь, сказала, что лучше православный крест на куполе, чем минарет. И все это благодаря Норберту, благодаря его любви к России, к Русской Церкви.

Постоянных монахов в монастыре двое, а послушники постоянно меняются. У российских людей есть представление, что вот поеду на Запад - там жить красивее, а на самом деле все по-другому. У нас по воскресеньям приходят четыре человека на службу, особых треб нет, материальное положение не самое лучшее. Многие уехали обратно. Но с каждым человеком, кто приходил в наш монастырь, Норберт обязательно общался лично. Узнавал, откуда человек приехал, что он хочет.

Он лично сам помогал многим людям, например покупал лекарства. Недавно прочел статью про Норберта, где одна женщина пишет, как он спас ее от лейкемии в советское время. Лекарств было не достать, и ее родители искали иностранца, чтобы провозить их, и вот они познакомились с Норбертом, который привозил лекарства бесплатно. В этом - весь Норберт Кухинке.

Когда с человеком постоянно общаешься, привыкаешь к его лучшим качествам и воспринимаешь их как нечто очевидное. А вот эта статья словно «освежила» взгляд: да, Норберт таким и был, первым приходил на помощь. То есть был настоящим христианином, как заповедовал Христос любить людей, так он и делал.

На данный момент я не представляю, как мы будем дальше. Например, за  каждого монаха и послушника, который живет в монастыре, мы должны платить ежемесячную медицинскую страховку. Не говоря про  другие затраты. Все деньги искал и находил Норберт. Я надеюсь на помощь Господа, но по-человечески маленький страх есть: что будет с монастырем? Если раньше мы были вдвоем, сейчас я один. Но я обещал Норберту, что приложу все усилия и постараюсь довести начатое нами дело с благословения Святейшего Патриарха и правящего архиерея до конца. Я верю, что Господь не оставит братию нашей обители.

Прощание

Очень много людей хочет проводить Норберта в последний путь. Многочисленные друзья из  России, Казахстана и других уголков Земли. А сейчас в Европе начинаются праздничные дни, и у многих могут возникнуть сложности с получением виз в немецком консульстве.

Чтобы все любящие Норберта смогли прилететь к нему на похороны, его супруга Катя и сын Кристоф решили назначить их на 11 января 2014 года, в первую субботу после православного Рождества…

Согласно своему завещанию, Норберт будет кремирован и похоронен временно на деревенском кладбище около монастыря. Как только мы получим разрешение на открытие погоста в обители, он найдет свое упокоение в своем детище, которому отдал последние, нелегкие дни своей жизни.

Эпилог

Много еще хочется написать об этом человеке, Человеке с большой буквы. Но думаю со временем посвятить этому отдельную часть своей будущей книги.

Еще не могу свыкнуться с мыслью, что больше его не увижу. Думаю, сейчас приедет к нам в монастырь на выходные: посидим с ним, чай попьем, поговорим о жизни…

Спасибо тебе, Норберт! Молюсь, чтобы Господь упокоил твою светлую душу в Селениях Праведных и верю, что ты и дальше будешь нашим Ангелом-Хранителем в завершении того доброго дела, началом которому был ты. Вечная и светлая память и… прощай!

Автор: Игумен Даниил (Ирбитс)
Источник: ПРАВОСЛАВИЕ И МИР  Ежедневное интернет-СМИ